Сухота / iStock
Развалился на двуспальной кровати, мой 2 с половиной года опять скулит, и единственное, что его остановит, это сиськи. Или он перерастет в крик, который разбудит его братьев, 4 и 6, забитых на односпальной кровати с боковыми валами. Они сосут против моего мужа, как Ремора. Иногда каждый требует спать на вытянутой руке, и ему приходится пытаться получить шутей в крестообразной форме всю ночь. В других случаях ребенок не прекращает кормить грудью, хватается за противоположный сосок и бьет меня, и я не могу решить, хочу ли я этот полусон в сумерках или он должен уже проснуться.
Если бы мы сунули их в кроватки, когда они были младенцами, я сомневаюсь, что что-нибудь из этого произошло бы. Мы укладывали детей спать в 8 часов вечера, и они оставались в своих кроватях, молча, всю ночь. Мы спали в нашей постели, одни. Это звучит как рай. И хотя мы придерживаемся принятого нами решения и думаем, что оно было лучшим для нас, черт побери, если я иногда не желаю иного.
Есть некоторые другие решения для родителей, которые я подвергаю сомнению. Принимать продолжительное грудное вскармливание. Я думаю, что мой 4-летний ребенок отнят от груди. Он не. И когда он расстраивается, он склоняется к моей груди, крича: «Мамское молоко!» И я говорю нет, и плач усиливается. Мой 2 с половиной года поет ту же мелодию. Он подходит и просит молока. Я говорю ему «не сейчас», и начинается подготовка малыша. Этим утром он кричал целых полчаса, и все потому, что я не вытащил свою грудь и не кормил его грудью. Я почти сдался, но я знал, что если я это сделаю, мне придется каждый раз прогибаться. Поэтому я держал голого плачущего малыша, сопливого, а мой старший сын читал.
Я мог бы отучить всех, скажем, 18 месяцев, и ничего из этого не произошло бы. Они будут так далеко от молока, что никогда не спросят. И хотя я люблю кормить грудью в качестве инструмента, который помогает успокоить травмы и истерики, дать ему дополнительные антитела, помочь ему заснуть, иногда это огромная боль в заднице. Я даже больше не ношу медсестринское снаряжение, поэтому каждый раз, когда я кормлю грудью, я выкидываю публику и портю бюстгальтеры.
Я также хотел бы, чтобы я не был настолько непреклонен в отношении колясок. Моих детей с любовью пеленали в ткани, надевали на спину или прижимали к себе спереди. У меня были кучи оберток для них, чтобы выбрать. Я учил няню. Но как только они стали слишком большими, чтобы хотеть быть завернутыми, они не захотели ехать в телеге. О нет. Мои дети не поездка, Они ходили в Таргет в возрасте 2 лет. Все потому, что они были слишком крутыми, чтобы их можно было завернуть. Если бы я засунул их в коляски больше, они бы привыкли ездить на телеге. Я мог бы получить, по крайней мере, еще один год покупок без стресса. Я любил каждую секунду упаковки. Я заверну двух самых маленьких, когда они позволят это. Но было бы хорошо, если бы они ехали в этой чокнутой телеге.
Тогда есть домашнее обучение. Иногда по утрам мы довольно счастливо читаем чтение моего старшего, его математику и некоторые науки. Нам нравится школа. Нам это нравится. Другие утра превращаются в крики, когда он не может читать определенные слова, и он меня раздражает, потому что все, что он должен сделать, – это использовать базовую фонетику, черт побери, а дошкольник и малыш перешли от лепки из теста для плесени до затирания его в ковер , Или ребенок сидит у меня на коленях и кричит, а 4-летний пытается подняться на верх дивана, потому что не может видетьи самый старший кричит на них всех, чтобы они остановились, чтобы он мог читать. Он бы ругался, если мог. Вы можете видеть это по его лицу.
Я люблю домашнее обучение. Но некоторые утра – о, ради любви к школе! – Я мог бы записать их всех. У меня было бы чертовски много времени с автомобильными линиями, но тогда я был бы великолепно свободен, по крайней мере, три часа. Я мог бы почистить. Я мог бы написать. Я мог бы стирать белье или посуду. Я мог бы подстричься или пойти в Ульту и купить косметику. Я знаю, что эта мечта о свободе исходит от мамы, обучающейся на дому, и, вероятно, совершенно нереальна. Но в некоторые дни я хочу иметь свою мечту.
Еще одна совершенно нереальная мечта: иногда мне хочется, чтобы мы отшлепали наших детей. Там. Я сказал это. Мы давно решили, что никогда не будем шлепать наших детей, потому что насилие ничему не учит. Мы читаем исследования, которые говорят, что это скорее вредно, чем полезно, поэтому мы не шлепаем. Мы думаем о последствиях; мы пытаемся понять поведение. Когда они устраивают истерику, мы терпеливы в отношении их неспособности справиться со своими эмоциями. Но когда один из них прыгает с верхней части кухонного стола на пластиковые футляры для хранения в нескольких футах от меня, я хочу выпороть из него дерьмо, по глупости, если не за что. Когда они бросают истерику, порка не поможет им. Но, черт побери, если мне не будет хорошо. Какой ужас? Наверное. Я бы никогда этого не сделал. Но иногда я хочу просто кит на маленьких ублюдков.
Мы все сожалеем о воспитании детей. Может быть, не сожалеет, но мечтает. Иногда трава выглядит намного зеленее с другой стороны забора. Это не. Мы все делаем лучший выбор для наших детей. Мы знаем, что их успокаивает, что помогает им, что учит их. Но иногда нам бы хотелось, чтобы было иначе. И это нормально.
