Венди Брэдфорд – писательница, живущая в Нью-Йорке с двойней плюс один и ее муж. Она пишет с честностью и юмором в Мама один на три , Она также ведет блог на Хаффингтон пост ,
Иногда в Интернете распространяется сообщение, в котором автор описывает свидетельство матери во время публичной тирады против ее ребенка или детей. Мать могла кричать так, что это могло быть только чрезмерной реакцией на ошибку маленького ребенка или непрекращающимся плачем. Может быть, это было в кассе. Или парковка. Или в кафе или в автобусе. Может быть, она схватила руку слишком сильно и в гневе, или ударила лицо своего ребенка. Она смутила его. Возможно, она угрожала причинить ему боль.
Все смотрели, как она это теряет. Сцена сверх того. Кто-то должен был прийти на помощь этому ребенку. Каждый, кто читает эту историю, соглашается. Комментарии к этим постам единодушны в осуждении родителей. Она не заслуживает детей. Есть так много хороших людей, которые не могут иметь детей, как жаль, что у этой женщины есть ребенок.
Я лично не знаю ни одной мамы, о которой читал в этих постах. Я не знаю ее историю. Я не знаю, что происходит у нее дома. И мне тоже было грустно и ужасно видеть, как родители кричат на своих маленьких детей из-за того, что кажется ничем.
Но я также была той матерью на публике. Я закричал на моих троих детей голосом, который не похож на мой собственный. Я напугал их и привлек безжалостное внимание незнакомцев. Я затащил своего четырехлетнего сына через наш вестибюль, крича на него, в лифт, плача, чтобы его сестра могла подняться наверх в ванную. Старушки открыли свои двери, чтобы посмотреть на нас, на меня. Женщина теряет контроль со своими детьми.
Я с силой схватил маленькие руки, чтобы они пересекли оживленную улицу посреди обвала. Кто-то закричал на меня, чтобы «успокоиться», когда это произошло. И когда я пытался не дать моим троим маленьким детям попасть под машины на оживленном проспекте, я отшатнулся: «Черт побери!» Ничто из этого не появилось из ничего. Однако мы не видим запутанных движений за кулисами, свидетелями которых мы являемся.
Ярость в воспитании детей – это не то, о чем мы говорим. Это не вызывает сочувствия, которое вызывает печаль или апатия. Он не пассивен и имеет невинные цели. Есть плохие родители, и есть хорошие родители по спектру. У хороших есть плохие моменты, но они не выходят за рамки того, что мы можем принять как «нормальное». Никто не идеален. Мы все иногда теряем это. Но что происходит, когда его потеря переходит черту от разочарования до ярости?
Я не говорю о жестоком обращении с детьми – когда мы знаем, что ребенку причиняют боль, мы должны действовать без колебаний. То, что я описываю, – это нарастание обиды и потери контроля, которые испытывают многие «нормальные» матери, но никогда не могут безопасно обсуждать. Это слишком уродливо, а риски огромны. Что подумают мои друзья, если узнают, что я на самом деле, когда злюсь? Если я поговорю с кем-то, они могут забрать моих детей.
Очень многие из нас, с огромным давлением заботы о семье, работе, домохозяйствах – часто без постоянной помощи – ориентировочно держатся за то место, где все спокойно и управляемо. Некоторые из нас бежали от нашего хаотического прошлого. И когда мы ускользаем от этого места, мы быстро падаем туда, где едва ли узнаем наши собственные ответы. Мы ненавидим себя за то, что мы настолько не идеальны, не похожи на наших друзей, что даже не слышим о других матерях, подобных нам.
И мы справляемся, выпивая больше, больше едим и меньше спим. Есть несколько приемлемых выходов для этой честности, которые не вписываются. Мы можем устроить шоу для мира, но мы имеем дело с этим в одиночку. Я проводил бесчисленные вечера, крича перед сном, когда дети спали, мучая себя из-за отсутствия контроля, обещая, что я соберу это завтра. Я чувствовал себя недостойным своих детей и своей жизни.
Мой опыт с яростью начался, когда родился мой первый ребенок. Мой иррациональный гнев по отношению к этому ребенку, которого я любил больше, чем я мог себе представить, остановил меня. У меня перехватило дыхание, и я посеял семена в сознании, что я плохая мать. И когда у нас родились близнецы 19 месяцев спустя, я действительно почувствовал, что я сам для себя остров.
Хотя я знал депрессию до и после детей, ее проявление в виде гнева продолжало смущать и стыдить меня. Моя быстро сжимающаяся челюсть и сжатые кулаки в ответ на плач, нытье и непрекращающиеся требования трех младенцев потрясли и испугали меня. Я слушал, как друзья описывают свои трудные моменты со своими детьми, надеясь, что что-то покажется мне знакомым, но отвратительный страх, что я был уникален, натянулся на живот.
Поскольку мои две дочери и сын становятся старше, сейчас учатся в школе, я с энтузиазмом и странным образом хочу поговорить о родительской ярости. Откуда оно берется и насколько распространено его материнство маленьких детей. Мое не лицо зла, и не лица любой из матерей, с которыми я говорю. Я хочу быть лучшей матерью. Не самая лучшая мама. Даже мать, которая никогда не ругается. Но я стараюсь понять цикл воспитания – то, что мы даем себе, мы также даем нашим детям.
Когда я описываю записи о ярости, депрессии и воспитании детей, у меня иногда появляются пустые или неудобные лица, оглядывающиеся на меня. Но чаще я вижу, как глаза смягчаются, и я слышу от такой же развивающейся души: «О, да, я бы это прочитал».
